Скульптор Эрнст Неизвестный: Кушка и Ашхабад в его судьбе

Анонс:

Ашхабад обладает одной из художественных достопримечательностей мирового уровня

Скульптор Эрнст Неизвестный: Кушка и Ашхабад в его судьбе

Всемирно известный советско-американский скульптор Эрнст Иосифович Неизвестный прожил необыкновенную, полную трудностей и невзгод жизнь, и скончался в Нью-Йорке (США) в 2016 году в возрасте 91 года.

Удивительным образом оказался Эрнст Неизвестный связан с далеким экзотическим для него Туркменистаном. Здесь, по случайности, началась его военная жизнь и закончился творческий процесс в СССР.

Эрнст Неизвестный родился 9 апреля 1925 года в Свердловске (Екатеринбурге). Талант проявился в нем достаточно рано. Уже с 1939 года подросток участвовал во Всесоюзных конкурсах детского творчества. С 1942 года Эрнст учился в ленинградской Средней художественной школе при Всесоюзной Академии Художеств, но не в городе на Неве, который был в то время в блокаде — в 1941—1944 годах школа со всем коллективом находилась в эвакуации в Самарканде.

Изображение

Из книги «Говорит Неизвестный»: «В 1942 году я оказался в Самарканде вместе с эвакуированной из Ленинграда моей школой — это была школа для одаренных детей, официально именовавшаяся Средней Художественной Школой (СХШ) при Академии художеств (потом ее стали называть школой одаренных родителей, но когда туда поступал я, там был честный всесоюзный конкурс). Каганович пытался создать заведение по принципу чуть ли не царского лицея — мы были на полном государственном обеспечении, и образование нам давали блестящее, неправдоподобное. В преподавании на одном из курсов, состоявших из пяти человек, участвовало порой до 14 профессоров с известными именами, но долго я там не проучился — в августе вместе с Яном Сысоевым (он был аспирантом) мы пошли добровольцами на войну».

Перед этим Эрнст перенес тиф, и ноги были еще слабыми после болезни. Но медкомиссия военкомата проводилась в те времена весьма упрощенно. Спрашивали, у кого есть жалобы, и считали годными к службе всех, кто жалоб не имел. Эрнст, естественно, жаловаться не стал. А так как образование имел на уровне среднего, то и был отнесен к курсантской категории и направлен в военное училище в Кушке.

В годы войны в большинстве среднеазиатских гарнизонов были развернуты краткосрочные учебные заведения, которые за полгода готовили младших лейтенантов. Погодные условия региона, позволявшие круглый год проводить полевые занятия днем и ночью, способствовали этому «поточному» процессу. В Кушке функционировало 1-е Туркестанское стрелково-пулеметное училище (ТСПУ).

Вспоминает Эрнст свое знакомство с Кушкой довольно позитивно. Он прибыл туда в ноябре 1943 года и учился до апреля 1944 года, не испытав летней жары. В то время Кушка еще сохраняла свой крепостной антураж: массивные куртины с бойницами, мощные башни ворот, бастионы и контрфорсы, казармы, пригодные для ведения оборонительного боя. Ну и величественный крест над крепостью — одно из первых скульптурно-архитектурных сооружений, врезавшихся в юношескую память будущего мастера.

Документальный фильм, в котором Эрнст Неизвестный рассказывает об учебе в Кушке и войне

Неподалеку от «имперского» креста и находились казармы училища. Огромные, на батальон каждая, сложенные из толстенных каменных блоков. Но царские солдаты, считал Эрнст, располагались, наверное, куда вольготней, чем советские курсанты военной поры. Казарма была буквально забита двухъярусными нарами, составленными из коек, между которых проложили нестроганые доски. Матрацы и подушки, набитые соломенной сечкой, тощие байковые одеяла поверх ветхих простыней… Кормежка тоже была достаточно скудной, хотя положенная курсантам норма считалась одной из самых калорийных по военным временам, — в основном перловая каша, которую звали «шрапнель».

Курс был рассчитан на то, чтобы за шесть месяцев зеленые юнцы превратились в командиров, способных повести свои подразделения в бой, пусть даже первый и последний. Потери в низовом командирском составе были огромными. Большинство курсантов не имели даже подготовки рядового бойца.

Этот период своей жизни Эрнст Неизвестный позже вспоминал так: «…на самой южной точке России стоит крест, на котором было написано черной краской (хотя всё время смывали, но как-то восстанавливалось) – “Здесь медленно умирал я душою и телом”». О себе я не могу сказать, что я умирал душою, и особенно телом. Совершенно неожиданно мальчик (домашний мальчик Мандельштамовского и Пастернаковского духа, а мама моя была невестой Заболоцкого, поэтому она наизусть запоминала его стихи) оказался почему-то приспособленным к армейской службе. Я там не страдал, как страдают интеллигенты. Наоборот, я вписался как лихой парень в курсантскую службу. И до сих пор, может это кровь предков, если верить в это, потому что все мои предки были солдатами, по линии папы. И вся семья, со стороны папы, были белогвардейцами и солдатами».

Не исключено, что полученное молодым Эрнстом впечатление от монументального кушкинского Креста в дальнейшем отразилось на его творчестве, в его «Распятиях» и «Масках скорби».

Эрнст Неизвестный вспоминает о своем обучении в военном училище: «Может быть, полевые занятия и не превратились бы в такой воистину изматывающий труд, если бы не пулемет, тяжеленный „Максим“, который был нашим неразлучным спутником везде, кроме, разве, постели и столовой. А ведь еще и командовать научиться надо было, так что не оставалось и просвета для каких-то посторонних, не то что дел, но и мыслей. Но, самое поразительное, пожалуй, что я, вчерашний студент художественной школы, очень быстро втянулся в эту лихорадочную по напряжению жизнь. Более того — она мне нравилась. Я успешно овладел не только нехитрыми премудростями пулеметной практики, пехотной тактики, но и проявил выносливость на марш-бросках. Более того — стал одним из лучших на курсе мастеров рукопашного боя, что потом пригодилось на фронте.»

Взводным у Эрнста Неизвестного был Вадим Сидур, в будущем тоже всемирно знаменитый скульптор. «Любопытно, — замечает Эрнст Неизвестный, — что после Кушки наши с Сидуром пути разошлись, хотя фронтовые судьбы — схожи. Встретились мы уже в 60-х и по началу друг друга не узнали. Ему на фронте пуля пробила щеку и изуродовала лицо. Чтобы прикрыть увечье, Сидур отрастил бороду. Да и мою внешность ранения не пощадили, укоротив шею почти на дюйм.»

Завершение воспоминаний о Кушке: «Время учебы пролетело быстро, весной 44-го наш курс начал отращивать чубы на выбритых до глянца макушках. В конце апреля нам выдали гимнастерки и галифе из тонкой шерсти цвета хаки, говорили, что это подарок английской королевы. Вскоре и погоны подоспели, полевые, с малиновым просветом и одной звездочкой. Выпускной курс в последний раз промаршировал по пыльной улице кушкинской крепости, погрузился в теплушки и загрохотал эшелон через южные Кара-Кумы. На запад, на фронт.»

До фронта тогда Эрнст Неизвестный не добрался. В ссоре из-за девушки он застрелил другого военнослужащего, попал под трибунал и 62 дня ждал расстрела. Эрнст утверждал, что не сошел с ума в этот период только потому что они с сокамерниками сделали самодельные карты и день и ночь резались в буру и штос. Приговор был заменен на штрафбат.

Из книги «Говорит Неизвестный»: «Почему я не люблю говорить или писать о войне? Не понимаю, как люди, ее пережившие, могут стройно о ней писать. Помню свое первое впечатление: я прибыл на фронт, должен быть командиром роты в 120 человек — а вижу восемь стариков, которые сидят в окопе и под дождем мокнут, а у меня — новая плащ-палатка… Ну, первым делом я им ее отдал, но в целом последовательности событий у меня не сохранилось — лишь отрывочные, полностью беспорядочные картины своего существования».

Воевал Эрнст Неизвестный почти год, командовал взводом автоматчиков. Его солдаты действовали в танковом десанте при разведке боем и при штурме укрепленных позиций. Уже в первых боях Эрнст Неизестный был ранен и награжден медалью «За отвагу». В мае 1945 года получил орден «Красной Звезды»… посмертно! Домой ушла похоронка и родители поседели, получив эту весть.

В последнем своем бою Неизвестный получил очень тяжелые ранения. В одном из интервью он рассказывал: «Разрывная пуля (дум-дум называется — она разрывается внутри) вошла в грудь. У меня три ребра выбиты, три межпозвоночных диска, разорвана диафрагма, открытый пневмоторакс… Я весь в шрамах, а к этому еще и контузия добавилась — благодаря такому набору вторую группу инвалидности мне дали. В заключении врачей было написано: неработоспособен, нуждается в опеке, и я действительно в ней нуждался (позвоночник — это очень серьезно), но дело в том, что был не­обык­новенно работоспособен. „

Неизвестный рассказывает: “Я пережил клиническую смерть: санитары уронили меня, загипсованного, на лестнице, ведущей к моргу, – и это, как ни странно, спасло мне жизнь. Гипс раскололся от удара, и я, очнувшись от боли, закричал.»

Из представления к награде: «Тов. Э. И. Неизвестный, в боях западнее Рюккендорфа 28 апреля 1945 года проявил себя смелым и инициативным командиром в бою и захвате контрольного пленного. Он одним из первых поднялся в атаку, увлекая за собой бойцов своего взвода. Ворвавшись в траншею, он гранатами и огнем из автомата уничтожил пулеметную точку и 16 немецких солдат. Будучи ранен, младший лейтенант Э. Неизвестный продолжал командовать взводом, и благодаря этому траншеи противника были очищены и взят пленный.

Командир 260 гвард. СП майор Величко. 2 мая 1945 г.»

Изображение

После войны инвалид-орденоносец три года ходил на костылях, с перебитым позвоночником, кололся морфием, борясь со страшными болями, стал даже заикаться. По его словам, чтобы отучить от морфия, отец-врач выписывал ему спирт и он стал много пить.

С 1946-го по 1947 год Эрнст Неизвестный учился в Академии художеств в Риге, в 1954 году окончил Московский художественный институт имени Сурикова.

С 1956 года Эрнст Неизвестный работал над претворением в жизнь своего грандиозного проекта – гигантской скульптуры «Древо жизни», которая стала символом творческого союза науки и искусства. Эту работу он закончил уже в Америке в 2004 году.

В 1962 г. Эрнст Неизвестный участвовал в знаменитой выставке в Манеже «30 лет МОСХ», разгромленной Никитой Хрущевым, который назвал его скульптуры «дегенеративным искусством».

После событий в Манеже жизнь Э. Неизвестного стала невыносимой, не было заказов, материалов. Грузил мешки с солью на железнодорожной станции. Имя его было вычеркнуто из списков членов творческого союза. Однажды из мастерской украли все работы, а позже разгромили новые. Было неимоверно трудно, а он продолжал работать, скрывая свое авторство.

Анонимно Эрнст Неизвестный победил на международном конкурсе: создал гигантский «Цветок Лотоса» на Асуанской плотине в Египте (1968-1971) – памятник в честь дружбы народов СССР и Египта. Однако украсить ее барельефами ему не дали чиновники, не заложив их в расчеты и смету.

Изображение

В кратчайшие сроки он с помощниками сделал декоративный рельеф длиной 970 метров (самый большой в мире) в Московском институте электроники (1974).

Имя скульптора стало известно во всем мире, и его много раз приглашали в разные страны для участия в выставках и проектах, но Неизвестного не выпускали из страны. В конце концов он решил эмигрировать.

В СССР работы Неизвестного никому были не нужны. Зато он сам был нужен своим друзьям – Булату Окуджаве, Евгению Евтушенко, Белле Ахмадуллиной, Андрею Вознесенскому которые часто собирались у него в мастерской. Вознесенский посвятил ему стихотворение «Реквием в двух шагах, с эпилогом. Памяти лейтенанта Советской армии Эрнста Неизвестного, павшего в атаке 2-го Украинского фронта».

Лейтенант Неизвестный Эрнст.

На тысячи верст кругом

равнину утюжит смерть

огненным утюгом.

В атаку взвод не поднять,

но сверху в радиосеть:

«В атаку, — зовут, — твою мать!»

И Эрнст отвечает: «Есть».

Но взводик твой землю ест.

Он доблестно недвижим.

Лейтенант Неизвестный Эрнст

идет

наступать

один!

И Смерть говорит: «Прочь!

Ты же один, как перст.

Против кого ты прешь?

Против громады, Эрнст!

Против —

четырехмиллионнопятьсот-сорокасемитысячвосемь-

сотдвадцатитрехквадратно-километрового чудища

против, —

против армии, флота

и угарного сброда,

против —

культургервышибал,

против национал-социализма,

— против!

Против глобальных зверств.

Ты уже мертв, сопляк?..»

«Еще бы», — решает Эрнст

И делает

Первый шаг!

И Жизнь говорит: «Эрик,

живые нужны живым.

Качнется сирень по скверам

уж не тебе — им,

не будет —

1945, 1949, 1956, 1963 — не будет,

и только формула убитого человечества станет —

3 823 568 004 + 1,

и ты не поступишь в университет,

и не перейдешь на скульптурный,

и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет

как парное молоко,

не будет мастерской на Сретенке, которая запирается

на проволочку,

не будет выставки в Манеже,

и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на

гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром,

и она не вырвется, не убежит

и не прибежит назавтра утром, и опять не убежит,

и совсем не прибежит,

не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не

для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не

вылез тогда из окопа),

а для тебя никогда, ничего —

не!

не!

не!..

Лишь мама сползет у двери

с конвертом, в котором смерть,

ты понимаешь, Эрик?!»

«Еще бы», — думает Эрнст.

Но выше Жизни и Смерти,

пронзающее, как свет,

нас требует что-то третье —

чем выделен человек.

Животные жизнь берут.

Лишь люди жизнь отдают.

Тревожаще и прожекторно,

в отличие от зверей, —

способность к самопожертвованию

единственна у людей.

Единственная Россия,

единственная моя,

единственное спасибо,

что ты избрала меня.

Лейтенант Неизвестный Эрнст,

когда окружен бабьем,

как ихтиозавр нетрезв,

ты спишь за моим столом,

когда пижоны и паиньки

пищат, что ты слаб в гульбе,

я чувствую,

как памятник

ворочается в тебе.

Я голову обнажу

и вежливо им скажу:

«Конечно, вы свежевыбриты

и вкус вам не изменял.

Но были ли вы убиты

за родину наповал?»

Возможно, что Эрнст Неизвестный, который на почве постоянный жизненных неурядиц часто уходил в загулы, так и спился бы, но помог сильный характер. Сам Неизвестный говорил о себе: «У меня буйный, необузданный темперамент. Когда я был мальчишкой, меня не звали драться стенка на стенку – но вызывали, когда били наших. Я бежал, схватив цепь или дубину, а однажды и вовсе пистолет, – устремлялся убивать. Я был свиреп, как испанский идальго. Но мне удалось перевести мою уголовную, блатную сущность и энергию в интеллектуальное русло. Если бы Пикассо или Сикейросу не дали проявить себя в искусстве, они бы стали самыми страшными террористами. Я знаю, что говорю, я ведь был с ними знаком… Мой лозунг – «ничего или все». Или я живу так, как хочу, или пусть меня убьют. Не уступать: никому – ничего – никогда! Я столько раз должен был умереть… Я и умирал; в жизни было столько ситуаций, из которых невозможно было выйти живым, я в те ситуации попадал потому, что ни от чего не прятался, – но какая-то сила меня хранила и спасла. Я удивляюсь, что дожил до своих лет.»

Эрнст так рассказывал о причине эмиграции: «Я никогда не был диссидентом, принципиально. Хотя неприятности у меня были вполне диссидентские. Мне не давали работы, не пускали на Запад. Против меня возбуждались уголовные дела, меня обвиняли в валютных махинациях, в шпионаже и прочем. Меня постоянно встречали на улице странные люди и избивали, ломали ребра, пальцы, нос. Кто это был? Наверное, Комитет. И в милицию меня забирали. Били там вусмерть – ни за что. Обидно было страшно и больно во всех смыслах: мальчишки бьют фронтовика, инвалида войны… А утром встанешь, отмоешь кровь – и в мастерскую; я ж скульптор, мне надо лепить. Нет, нет, я не был диссидентом – готов был служить даже советской власти. Я же монументалист, мне нужны большие заказы. Но их не было. А хотелось работать! Я шестьдесят семь раз подавал заявление, чтоб меня отпустили на Запад, я хотел строить с Оскаром Нимейером, он звал. Но меня не пускали! И тогда я решил вообще уехать из страны… Я не мог терять время. И думал, что умру… ну, в шестьдесят. Надо было спешить, чтоб что-то успеть. И я уехал… Это было десятого марта семьдесят шестого года.»

Вначале Неизвестный эмигрировал в Швейцарию, а затем в 1977 г. переехал в Нью-Йорк. Он уехал в Америку без денег, не зная языка, и там, в Нью-Йорке он работал по 15 часов в сутки.

Вот что говорит об этом периоде сам скульптор: «Слава Ростропович сделал меня членом американской элиты, в которую всю жизнь стараются попасть самые богатые и знаменитые люди, да не всем удается. И сделал он это на третий день моего пребывания в Америке. Мы тогда открывали мой бюст Шостаковича в Кеннеди-центре, и там Слава меня представил всем-всем-всем, кого он «наработал» за те тридцать лет, что он связан с Америкой. Я сразу вошел в эту среду. Энди Уорхол, Пауль Сахар, Генри Киссинджер, Артур Миллер, Рокфеллер, принцесса Крей – я могу именами бросаться сколько угодно. Я был как свой среди самых модных светских снобов… Но! Эта светская жизнь затормозила мое творчество на многие годы! Я понял, что быть там социальным человеком – это вторая профессия. А у меня времени на вторую профессию нет. И тогда я… бросил этот клуб избранных. Взял все визитки и сжег – чтоб не было соблазна вернуться.»

Неизвестный продолжал работать над своими замыслами, преподавал, читал лекции по искусству и философии в Колумбийском и Гарвардском университетах. Перенес сложную операцию на сердце и продолжал читать лекции в университетах Америки, писать книги, создавать новые скульптуры, рисовать.

"…В Штатах мне легче работается. Америка оказалась близка мне своим размахом и ритмом. Там у меня две студии. Одна – в центре модного артистического района Сохо, на Манхэттене. Там у меня и студия, и офис, и квартира. Именно там работаю сейчас над самыми большими формами и занимаюсь графикой. Вторая моя студия и дом расположены на океанском острове Шелтон-Айленд. Как вы понимаете, «Шелтон» переводится с английского как «убежище». И для меня это действительно убежище, поскольку это моя крепость, спроектированная по моим же дизайнерским идеям (вплоть до мебели). Там я отливаю памятники в бронзе. Там же – парк скульптур, в котором установлено 28 моих вещей." — рассказал он в интервью в день своего 88-летия.

Люди, встречавшиеся с ним, писали, что Эрнст Неизвестный — это сгусток духовной энергии, настоящий титан нашей эпохи, соединивший высокую человечность своих тем с элементами символизма и бурного, темпераментного экспрессионизма. И это все проявляется в каждой его работе — от монументальной статуи до мелкой пластики или рисунка на листе бумаги.

Некоторые из работ Эрнст Неизвестный сделал для постсоветской России. Одна из них — «Орфей» (1995) стала наградой победителям российского телевизионного конкурса ТЭФИ.

В октябре 2004 г. Эрнст Неизвестный, наконец, «посадил» в Москве свое «Древо жизни» – в вестибюле торгово-пешеходного моста «Багратион». В кроне этого семиметрового раскидистого «Древа» можно разглядеть христианское распятие и ленту Мебиуса, портреты Будды и Юрия Гагарина, сюжет изгнания из рая и эзотерические символы.

Изображение

Два знаменитых «Распятия» скульптора находятся в Ватикане. В 1997 году Европейское отделение ООН получило в дар от правительства Российской Федерации 17-метрового «Большого кентавра» Эрнста Неизвестного.

Изображение

Хотя в 1962 году работы Неизвестного вызвали критику со стороны Хрущева и целую цепь несчастий в его личной и творческой жизни, однако именно Неизвестный позднее создал знаменитое надгробие экс-генсеку на Новодевичьем кладбище по просьбе его детей.

Изображение

Далеко не каждая столица мира может похвастаться монументальными произведениями Эрнста Неизвестного, которые имеют не только высокую художественную, но и денежную многомиллионную стоимость. Цена только одной его скульптуры в среднем доходит до 250 тысяч долларов, сотни тысяч долларов стоило создание макета какого-либо монументального проекта.

В Ашхабаде барельефы Неизвестного украшают здание в самом центре старого города. Это последняя работа, созданная Эрнстом Неизвестным незадолго до отъезда из СССР, в 1975 году. Бетонные рельефы опального скульптора, готовившегося покинуть СССР с его правящеий КПСС, были размещены на здании архива ЦК компартии Туркменистана и Дома политического просвещения.

Эрнст приехал в Ашхабад в 1974 году и работал полтора года над барельефами и деревянной скульптурой Родогуны для Госбибилиотеки имени Карла Маркса.

Барельефы — совершенно необычное для Туркменистана, да и всей тогдашней Средней Азии произведение, выполненное в узнаваемой манере знаменитого скульптора, в сочетании кубизма и символизма. Осуществить проект было непросто.

С какими трудностями пришлось встретиться Эрнсту при его создании, мы узнаём из книги «Говорит Неизвестный»: «Целая история была с моим рельефом в Ашхабаде. Это было решение первого секретаря ЦК Туркмении, им было подписано, заказ дали мне, потому что главный архитектор Ашхабада был мой друг. Но как это саботировалось местным, как бы художественным фондом: не было стены, на которой должен был быть сделан рельеф, не было глины, не было рабочих, ничего не было, и только моя оголтелость и работоспособность, и то, что у меня был подготовлен свой штат людей, дали возможность выполнить эту работу в срок.»

Главный архитектор Ашхабада, которого упоминает Эрнст Неизвестный — это Абдулла Рамазанович Ахмедов, лауреат Государственной премии СССР (за здание Государственной библиотеки имени Карла Маркса), возглавлявший архитектурное ведомство Ашхабада с 1961 по 1987 год.

Он дружил со многими известными скульпторами и архитекторами советской поры, пользовался авторитетом. Именно Ахмедов помог опальному скульптору получить заказ в далекой южной республике.

В 1975 году Неизвестный закончил все три работы и вскоре покинул не только Ашхабад, но и СССР. В том же году коллектив авторов Госбиблиотеки имени Карла Маркса во главе с А.Ахмедовым получил Государственную премию СССР.

Вот так и соприкоснулись начало и конец жизни Эрнста Неизвестного в СССР — юность в Кушке военной поры и творческий проект в период «развитого социализма» в Ашхабаде перед самым расставанием скульптора с советской действительностью. Туркменистан стал неким знаковым местом в его судьбе.

Изображение

Символизм барельефов дает простор для толкований. В центре — несомненный Крест, возможно отсыл к воспоминаниям о Кушке, неоднократно повторенный в ковровом орнаменте. Женская фигура — символическое изображение, которое может олицетворять как освобожденную женщину Востока, так и саму Туркмению.

Можно прочитать в некоторых статьях, что вообще скульптуры Эрнста Неизвестного — это застывший крик, боль и кровоточащая рана, это, если хотите, культурный шок. Они гипнотизируют своей стихийной мощью и бешеным напором, в них отразились метания неприкаянной души, поиски и страдания человеческого духа, но когда, щеголяя словами «кубизм» и «экспрессионизм», искусствоведы зачисляют автора этих работ в модернисты, Неизвестный твердо их поправлял: «Я архаик и опирался на древность». Внутреннюю связь он, мистически самобытный скульптор, ощущал не с представителями авангарда, а с индейцами майя и создателями скифских баб, которых в молодости реставрировал.

Изображение

Эта архаичность и древняя мощь чувствуется и в ашхабадском барельефе, чему способствует и изображение ягуара в его левой верхней части, и явный отсыл к фигурам с барельефов майя в левом нижнем углу. Ощущение силы и даже агрессии придают барельефу множество могучих рук. О скифских бабах напоминает бесстрастное огромное лицо с щелками глаз, в которое складываются все изображения.

Изображение

Наверняка Неизвестный сумел дать нужное историко-революционное и агитационно-пропагандистское толкование, представляя свой проект на обсуждение в ЦК партии, но что он имел в виду на самом деле, учитывая его судьбу и предстоящую эмиграцию, до сих пор вызывает дискуссии. Высказывалось мнение, что в барельефе нашла отражение и семейная история Неизвестных — отец Эрнста был военным врачом, белым офицером, служившим у генерала Антонова, дед богатым купцом. Революция, гражданская война, репрессии прошлись катком по судьбе близких Эрнста, коммунистическая идеология и советская действительность были им чужды и враждебны. Несомненно и внешнее сходство барельефа с знаменитой «Маской скорби». В 1996 г. Неизвестный закончил свое монументальное произведение для Магадана «Маска скорби» – «Мемориал жертвам ГУЛАГА», посвященное жертвам политических репрессий в Советском Союзе. Эта скульптура установлена у подножия сопки Крутая, где находилась знаменитая «транзитка» (отсюда отправлялись этапы заключенных на Колыму). Вполне возможно, что Эрнст Неизвестный вложил лишь одному ему понятный смысл в произведение, которое должно было стать частью советской монументальной пропаганды.

Изображение

Надо сказать, что барельеф Неизвестного вызвал очень неоднозначную реакцию в культурных кругах советского Туркменистана. Некий известный литератор даже написал жалобу в ЦК КПТ с требованием убрать «пугающее безобразие» с Дома политпросвещения. Но проект барельефа был утверждён на высшем уровне – самим Первым секретарем ЦК КП Туркменистана М.Г. Гапуровым, который предварительно согласовал его с Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС.

Кстати, в те годы в отделе промышленности и строительства ЦК КПТ работал С.А. Ниязов, будущий Первый секретарь ЦК КПТ, затем первый Президент независимого Туркменистана.

Эрнст Неизвестный еще раз побывал в Туркменистане в 1994 году.

Скульптор встретился с С.А. Ниязовым и обсуждал с ним проект памятника жертвам ашхабадского землетрясения 1948 года. Как известно, Ниязов потерял свою мать и двух братьев во время этой страшной катастрофы. Обсуждение шло долго, в 1999 году Неизвестный писал, что возможно сделает в Туркменистане еще одну работу. Однако, проект памятника так и не был реализован.

В интервью для «Туркменской искры» в 1994 году Неизвестный вспоминал свою работу в Ашхабаде в середине 70-х. «У меня остались очень хорошие воспоминания об Ашхабаде, где была прекрасная творческая обстановка, невероятное восточное гостеприимство. То был один из самых лучших моментов моей жизни, я был абсолютно счастлив», — сказал он.

Вот так и получилось, что наш красавец беломраморный Ашхабад может гордиться тем, что обладает одной из достопримечательностей мирового уровня — монументальным шедевром Эрнста Неизвестного.

Жанна ПОВЕЛИЦЫНА

8.16K
0
А.Г. 2 года назад #

Спасибо за такую интересную и познавательную статью. Новыми глазами теперь взгляну на известный мне монумент.

0
Надя 2 года назад #

Да, действительно. Я тоже много раз видела. Теперь новыми глазами увижу. Спасибо за очень интересную и познавательную статью.

0
Бахшыевна 2 года назад #

супер

0
Владимир 2 года назад #

А где же деревянная скульптура Родогуны в госбиблиотеке К.Маркса?